Цель программы «Теология образования» - подготовить теологически образованных и педагогически компетентных специалистов, востребованных в перспективе становления теологии как научной отрасли, открытия теологических кафедр и программ в светских вузах, расширения преподавания «Основ православной культуры» (в рамках ОРКСЭ) и «Основ духовно-нравственной культуры народов России» в общеобразовательных школах.

Программа «Теология образования» готовит специалистов – управленцев, экспертов, педагогов, сочетающих теологические и педагогические компетенции, необходимые для развития теории и практики обучения и воспитания современного человека:

• с устойчивым ценностно-нравственным мировоззрением;
• исторической памятью и осознанием своей принадлежности единой многонациональной российской культуре и традициям живущих в ней народов;
• развитым критическим мышлением, которое способно давать адекватную оценку и противостоять потребительским вызовам цифровой эпохи, соблазнам виртуальной сетевой жизни, опасностям деструктивного влияния экстремистских идеологий.

Теология содержит ядро абсолютных ценностей современной цивилизации. Образование – инструмент, обеспечивающий единство поколений, сохранение и развитие культуры. От того, какого человека мы воспитаем, зависят технологические достижения цивилизации, устойчивый прогресс экономики и гражданского общества, безопасность государства. От векторов развития образования, качества его содержания зависят настоящее и будущее страны, ее роль и место в меняющемся глобальном мире.

Именно теология может вновь выступить в качестве эффективной и современной философии образования. Православный теологический подход наиболее полно раскрывает имеющую универсальный характер христианскую идею образования, представляет просвещение, обучение, воспитание как единый путь интеллектуального и нравственного преображения человека, а теологию образования – как мощный ресурс для проектирования новой образовательной парадигмы для России.

Теология образования это не просто набор педагогических и психологических курсов. Это изучение теории и практики образования с точки зрения теологии – то есть на основе веры, с опорой на истины Священного Писания, богословско-педагогические учения Отцов, учительский авторитет и педагогический опыт Церкви.

Образовательная программа базируется на сочетании богословско-антропологического подхода к теории образования и актуальных педагогических идей и технологий, что создает уникальную перспективу проектирования и реализации новых образовательных моделей. Это особенно актуально с учетом преобладающего сегодня прагматического подхода к образованию, который провозглашает образовательный процесс сугубо как оказание определенного набора услуг. В противовес этому разрушительному и опасному подходу, данная образовательная программа позволяют готовить специалистов, способных претворить подлинную цель обучения – преображение человека.

Что представляет из себя богословское образование? У него есть несколько отличительных черт, которые делают его непохожим на общепринятое образование. В то время как «мирское», то есть обычное образование связано только со знаниями, учеба в богословских школах крепко связана с душевным миром учащихся и от начала содержит в себе внутренний конфликт: информационный поток и вера учащихся борются и трансформируют друг друга. Так что, в крайних случаях, желающие «поднакопить знания» теряют веру, или напротив, приходят к полному отрицанию пользы теологического образования, возвращаясь к тому, с чего начинали. Это определенно верно, что после окончания обучения христианских учебных заведений большинство верующих становятся другими людьми. Для примера можно привести следующую ситуацию: предположим, националисты, убежденные участники «русских маршей» на пару лет идут изучать историю и социологию, связанную с национальным самосознанием и этнической политикой. Я, конечно, понимаю, что националисты вряд ли пойдут учить социологию или антропологию, однако если бы так случилось, то это оказало бы огромное влияние на их убеждения.

Почти каждая персональная история студента теологического учебного заведения — это маленькая трагедия. Думаю, что это верно в отношении любой религиозной теологической школы: иудаистской, исламской, христианской и так далее. Я перечитывал недавно старые студенческие газеты Санкт-Петербургского Христанского Университета. Статьи студентов и преподавателей наполнены рассуждениями о проблеме соотношения образования и веры. Баланс найти было достаточно трудно. Один преподаватель писал: «Духовным формированием занимается церковь. Принцип любого христианского вуза — разделение между академией и церковью». Другой преподаватель возражал ему, утверждая «ценность сомнений и критического осмысления знакомых верований» для духовного роста. Один из студентов написал даже так: «ответственность за обучение христиан возложена не на так называемые «околоцерковные структуры», а на старейшин-учителей поместных церквей». До сих пор помню споры на тему является ли СПХУ церковью или нет.

Главная проблема христианского образования — это свобода мысли. Современная жизнь доказывает, что там где много информации, там и свобода мысли. Разделение же христианства на конфессии и толки не приемлет данную свободу. В практической жизни верующих, привязанных к своим общинам, свобода мысли — гарантия отторжения от большинства, остракизма. Может ли оставаться в лоне православия верующий, который внезапно стал считать причастие не таинством, а лишь символом? В принципе место ему — в протестантской или евангельской церкви. Может ли оставаться примерным баптистом тот, кто уже не верит в то, что полное погружение под воду при крещении необходимо для спасения? Именно богословское образование делает возможным подобное изменение воззрений. Соответственно, теологическое образование размывает границы конфессий.

Именно широта взглядов начинает мучать совесть выпускников богословских школ в своих общинах и церквях, где подобная широта воззрений несет в себе нестабильность. Многие выпускники и студенты СПХУ не могли найти свое место в практическом служении именно благодаря тому, что их не «дрессировали», а давали возможность выбора в процессе обучения. Было бы гораздо проще, если бы выпускников пачками штамповали в «конфессиональных ПТУ», где истина целиком и полностью «принадлежит» конфессии. Такие религиозные ПТУ действительно существуют — в конфессиях, склонных к тоталитаризму. Там преподают сильно усеченное богословие, приспособленное к нуждам и потребностям их общин. Вполне естественно, что продолжают существовать именно подчиненные конкретной конгрегации школы. Остальные, где имеет место свобода мысли, отмирают за неимением поддержки. Я говорю о школах на постсоветском пространстве, где богословие как наука еще пока не признается государством.

Многие выпускники христанских ВУЗов имеют двойственные ощущения. С одной стороны, они благодарны их «альма-матер» за освобождение от многих предрассудков в своей вере и личной жизни. С другой стороны, они чувствуют дискомфорт из-за невостребованности своих возможностей и знаний. Я убежден, что в подобной ситуации не всегда виноваты студенты и богословское образование как таковое. Виновато в этом раздробленное на конфессии христанское общество, которое прежде всего пытается удержать людей на своих скамейках, а не найти истину, которая, как известно, не принадлежит целиком ни одной из конфессий. Свободное богословское образование, несмотря на все его ошибки и несовершенства, не исчезнет. По мере того, как границы христианских конфессий будут размываться все сильнее, христианское сообщество будет нуждаться в озвучивании открывшихся истин. Богословское образование как честный интеллектуальный и моральный поиск Божественной истины — необходимый элемент эволюции христианского сообщества.

Когда-то злые на язык атеисты говорили, что наука была «служанкой богословия». Те времена давно прошли. Теперь сама бывшая госпожа стало служанкой религиозных организаций. Лозунг такой толстой, сытой, услужливой и нудной теологии — «я не скажу ничего нового». За чем-то новым, может быть, и не стоит бегать, а вот, наконец, стать мудрой слугой Богу теология давно бы уже обязана. Получение богословского образования надо рассматривать как эффективную попытку исполнить слова Иисуса Христа «познайте истину». А чем лучше мы будем искать истину (которую пока еще не нашли), тем быстрее найдем настоящую свободу.

• Language

В повествовании об аресте и суде над Иисусом есть один любопытный момент. После ареста Иисуса в Гефсимании евангелие от...

Полночи перед вылетом не спал. Что-то вторгалось в мое естество, отгоняя сон и временами пробуждая страх перед будущим. Я...

Термин «космическое сознание» чужд подавляющему большинству людей на нашей планете. Действительно, мало кто почитает своим домом, например, солнечную систему....

Поскольку являюсь христианином, практикующим глубокую молитву, и, соответственно, близким к духовному миру, могу рассказать о религиозном трансе исходя из...

Победит Путин, наполняющий Первый канал как вода наполняет океан. Победит не в выборах в европейском или американском понимании этого...

Давным давно люди смотрели на восходящее солнце по утрам и им даже в голову не приходило найти объяснение почему...

Во всех четырех евангелиях простолюдины на улицах дают Иисусу Христу почетный титул «сын Давидов». Для простых людей образ доброго...

Половой инстинкт не является абсолютным «номером один» в списке всех инстинктов, необходимых для выживания человечества. Однако, он действительно необходим....

Вечная жизнь — непонятное и непривлекательное явление для некоторых. В порыве вдохновенной молодости отчаянные мыслители смеются над идеей своей...

Я считал и до сих пор считаю, что причина номер один по которой Путин не был достоин стать президентом...

В субботнее утро я сидел в зале церкви «Слово жизни» и наблюдал за приготовлениями к конференции Эрика Ховинда. За...

Когда-то я считал, что меланхолия — это состояние легкой и светлой печали. Оказывается, это депрессия, от которой недалеко до...

Есть вопросы, на которые некоторым выгодно «честно» отвечать «не знаю». К подобному вопросу относится вопрос кто такой Мелхиседек. Версии...

Как бы вы отличили духовного, праведного человека от бездуховного и неправедного? Есть одно стопроцентно верное мерило для такого определения....

Болезненней ситуации трудно себе представить. Я имею в виду реакцию консерваторов на выступление Юрия Сипко в харизматической церкви «Нового...

На днях председатель Высшей аттестационной комиссии огорошил общественность заявлением, что теология в России стала научной специальностью. Мы решили присмотреться к западному опыту и публикуем интервью с профессором Крисом ванн Троствэком (Dr . Chris Doude van Troostwijk ) — специалистом в области философии, имеющим многолетний опыт преподавания в ведущих университетах Европы в том числе и на теологических факультетах. Крис, прежде всего попрошу сказать несколько слов о себе. Я знаю, что ты работал и работаешь во многих университетах и какое-то время работал на телевидении?

Большое спасибо за вопрос. Надо признать, моя профессиональная биография развивалась по достаточно необычной траектории. Первое высшее образование было полностью связано с естественными науками — медициной и биологией. Только потом я решил изучать теологию, но не потому, что отличался твердостью религиозных убеждений или считал это своим призванием, а, как это часто бывает в жизни, потому, что меня привлекал этот общечеловеческий феномен — религия. Кроме того, я уже тогда был активным участником театральной жизни и стал изучать драматургию, киноискусство и телевидение одновременно с курсом теологии. Два этих направления и определили мою будущую научную карьеру.

По окончании обучения я работал в двух местах: был интервьюером и сценаристом на голландском телевидении и преподавал философию на факультете теологии в Амстердаме. Я не получил образования в этой области. Как же мне доверили преподавать философию? Ответ прост, хотя, возможно, и удивителен, учитывая российские реалии. Теология в Голландии, особенно в то время, когда я начинал свое обучение (в 1980-х), рассматривалась исключительно как научная, академическая дисциплина. Обучение строилось по принципу «duplex ordo»: после первого общего академического образовательного цикла для тех, кто хочет стать священником или работать в церкви, был предложен второй цикл богословских дисциплин. Я окончил только первый цикл, поэтому в целом можно говорить о том, что полученное мной теологическое образование является исключительно «научным».

Конечно, такая трактовка во многом зависит от того, какой смысл вкладывают в понятие «наука». Должен признать, что принцип «duplex ordo» существовал на бумаге, а в действительности учебный план был выстроен классически с акцентом на христианство. Поэтому мы изучали историю церкви, греческий, иврит и латынь (чтобы читать Библию в оригинале), экзегетику, а также философию и этику, социологию и психологию религии, антропологию. Стоит отметить, что первые три учебные дисциплины — результат сложившихся исторически обусловленных традиций, ведь Голландия — страна, где до сих пор сильны устои Реформации. Этим и объясняется подход к изучению материала — открытый, критический и в то же время в чем-то даже марксистский. (Это было время расцвета теологии освобождения в Южной Америке; на слуху были имена крупнейших теоретиков этого направления, например Густава Гутьерреса и др.)

За время обучения я ни разу не испытал на себе давления догматов веры: история церкви — это дисциплина, где мы изучали социально-политическую историю церкви (Западной и Восточной). Экзегетика — дисциплина, выстроенная в традициях иудейства и историко-критического подхода к толкованию основополагающих христианских церковных текстов.

Безусловно, большинство вопросов, которые затрагивались в курсе философии, касались метафизики, но ответы, к которым мы приходили, и авторов, которых мы читали, нельзя назвать клерикальными. Например, у нас был экзамен по курсу «Философская критика религии», где центральную роль играют взгляды таких философов как Маркс, Ницше и Фрейд, которых французский философ Поль Рикёр назвал «тремя мастерами подозрения». Я изучал представителей Франкфуртской школы (Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно, Эрих Фромм, Юрген Хабермас, Герберт Маркузе) и посвятил свою магистерскую работу концепции трагизма и трагедии в ранних работах Сёрена Кьеркегора.

Я знаю, что ты работаешь одновременно на протестантском и католическом факультетах. Неужели это возможно — одновременно преподавать в структуре разных конфессий?

В отделе образования Католической архиепархии Люксембурга я работаю в областях финансов, философии и этики, а также философии и истории мистицизма. Лишь совсем недавно я поменял сферу деятельности. В дальнейшем я буду заниматься лишь исследованиями и обучением исключительно в области философии и вопросами теологии, касающимися финансовой деятельности.

На протестантском факультете Университета Страсбурга я преподаю этику, в этом году также курс «Введение в этику» (классические воззрения и школы) и курс «Этика финансовых убеждений». Возможно, последний из перечисленных курсов показывает, насколько широко пространство для маневра у философа, работающего на теологическом протестантском факультете. Я намереваюсь начать курс с обсуждения спора XIX века между Уильямом Клиффордом и Уильямом Джемсом о «праве верить в то, во что человеку хочется верить» и подвести к обсуждению финансовых реалий позднего капитализма и ультра-либерализма, сформулировав следующий вопрос: «Есть ли у человека безусловное право верить в то, что ему нравится и во что ему хочется верить, даже если фактические предпосылки доказывают несостоятельность его убеждений?» Конечно, данный вопрос в равной степени может быть задан и в связи с религиозными убеждениями. Но если было бы возможно поставить так вопрос о вере на теологическом факультете, то в моих глазах такой факультет потерял бы свое научное и академическое достоинство.

Конечно, критика и обсуждение являются в большей или меньшей степени отличительными характеристиками протестантизма. Однако та же свобода исследований (возможно, с бо льшими ограничениями) существует и в католических духовных учреждениях. Единственное различие заключается в отношении к догме. Ежедневно здесь в Люксембурге я убеждаюсь в том, что католическая религия оставляет достаточно много места для «экспериментов». Единственное условие — все мысли и действия должны совершаться во имя церкви и не должны противоречить официальной догматике. Существует разница между фундаментальной теологией (догмой) и систематической теологией (философско-догматической интерпретацией, которая разъясняет и развивает евангелистские традиции, нормы и привычки). Мы не должны забывать, что многие радикальные интеллектуальные дискуссии в Средние века были недоступны для широкой аудитории, которая не владела латынью. Латинский язык, таким образом, был своеобразной «интеллектуальной стеной», и было большой ошибкой рассказывать необразованным людям о существующих сомнениях или альтернативных взглядах. Почему бы не принять точку зрения, что в те времена церковь (при определенном взгляде на историческое развитие) в лице священников была озабочена духовным здоровьем верующих, а не стремилась (как мы привыкли считать) навязать человеку абсолютную догму?

Несмотря на это, честно говоря, мне, протестанту, эта двойственная католическая стратегия зачастую напоминает лицемерие: не говорить то, что думаешь, или даже говорить то, что думаешь, но в рамках ограничений, наложенных догмой.

Но в то же время существует и научный «нейтралитет», и поэтому ученые публикуют свои мнения (если это настоящие ученые) непременно с релятивистской позиции и с благоразумной скромностью. Таким образом, в обоих случаях — в рамках «нейтральной науки» и «церковной догмы» — каждая конкретная научная работа имеет временный условный характер. В рамках «церковной догмы» такой характер работы предполагает наличие «абсолютной, неоспоримой истины», а в рамках «нейтральной науки» подразумевает постулат о фундаментальной неопределенности: «Истина есть суждение, до сих пор не оспоренное» (Кун) или «Истина есть то, что большинство ученых считают истиной» (Фейерабенд).

Крис, скажи: теологические факультеты в университетах современной Европы — это только традиция или же реальное образование? Каковы особенности его организации и структуры?

Я думаю, вы видите, какие изменения коснулись области академической теологии за последнее десятилетие. В большинстве университетов Западной Европы термин «теология» был заменен полностью или включен в понятие «религиоведение». Эти перемены отражают тот факт, что церковные традиции более не имеют предопределяющего значения при составлении учебных планов. Вместо традиционных факультетов научной теологии и религиоведения на первый план выходят коммерческие учреждения, например, библейские школы, католические духовные семинарии или образовательные курсы для священников. Это происходит на фоне, на мой взгляд, архиважного разделения церкви и государства. Мы должны и можем видеть различия между «государственной теологией» и «церковной теологией», между общественным и личным. Обе науки располагают своим арсеналом средств для превращения научных целей в конкретные методологические подходы, и у каждой из них свой горизонт толкования. Для государственной теологии неприемлем горизонт абсолютной церковной догмы. Для церковной теологии немыслима герменевтика, выходящая за рамки официальной догмы (для Римской Католической церкви) или выходящая за рамки свидетельств библейских текстов для классических протестантов. Безусловно, для концепции либеральной теологии границы между научным исследованием и интерпретацией догмы весьма размыты.

По моему мнению, современные теологические факультеты должны учитывать постоянно изменяющиеся контекст и горизонты реальности. То есть: теология должна рассматривать сама себя как деятельность, направленную на непрекращающуюся интерпретацию существующей меняющейся действительности. У каждой эпохи своя теология. Студенты-теологи поэтому должны уметь: получать информацию и знания из современного контекста, который предопределен научными, экономическими и технологическими характеристиками; рассматривать религиозные традиции с точки зрения герменевтического открытого и критического подхода; дистанцироваться от собственных духовных традиций (равнозначно для всех — атеистов, христиан и т. д.).

Стать священником в церкви после получения научного теологического образования означает вернуться к ситуации, которая была перед обучением.

Какова связь теологического образования и теологических факультетов с современной европейской и мировой наукой? С гуманитарными и естественными науками?

Как я уже говорил, сегодня мы наблюдаем сдвиг от собственно теологии к религиоведению. Теология в структуре классического университета раньше всегда выделялась в отдельный факультет, была мультидисциплинарной образовательной наукой. (Именно это когда-то привлекло меня в теологии — множество различных учебных дисциплин). Сегодня же этот мультидисциплинарный подход не просто усилен современной тенденцией к религиоведению, он включает в себя фундаментальную перемену — междисциплинарные науки.

Любая религия — это уникальный психолого-социолого-культурно-политический феномен, чьи секреты можно узнать только при его изучении в контексте множества различных дисциплин. Как и в других отраслях человеческой деятельности, современная теология становится площадкой для применения методов естественных наук, например физики или биологии. Например, исследователи могут задаться вопросом: являются ли религиозные чувства следствием гормонально-химических процессов человеческого тела? По моему мнению, 90% новых методов, применяемых в религиоведении (иногда название остается прежним: теология), заимствованы из психосоциологии и литературоведения. Это означает, что религиозные чувства верующих получают статус социальных и психологических процессов: методы статистики и компаративистики, традиционные для антропологии, применяются к явлениям, которые до недавнего времени были исключительно объектом изучения классической академической теологии. С другой стороны, теология сводится к герменевтике, что дает возможность применять методы литературных и исторических наук. Системы религиозных верований анализируются как пример ряда повествований, содержащих социально-культурные особенности, которые служат ментальным ориентиром и средством сплочения индивидов и социума.

Является ли теологическое образование необходимым для современной образовательной системы? Какие перспективы открывает оно для студента? Необходимо ли оно, скажем, для исследователя в области естественных наук?

Я считаю, что теология, воспринимая в этом «современном» критическом смысле слова, является неотъемлемой частью любого интеллектуального образования. Она относится к тому циклу предметов, который Гумбольдт в XVIII веке назвал «демократическим образованием для гражданина». На сегодняшний день мы стали свидетелями странного парадокса: в геополитическом смысле религия продолжает оставаться в своей ведущей роли сильного игрока, однако, в науке и образовании её избегают или даже отвергают вовсе из идеологических соображений, основываясь зачастую на упрощенных представлениях. Я считаю, что религия должна быть частью образовательной системы. В противном случае мы рискуем столкнуться с повторением истории, когда наше общество захлестнет новая волна невежества из-за недостатка знаний и критической позиции (позитивной или негативной) со стороны граждан и преподавателей.

Для естествоиспытателей также важно изучать религию, которая поможет им открыть глаза на собственные «слепые пятна». Мне нравится игра слов в следующем изречении: Большинство ученых думают о том, что они знают; некоторые из них не знают, о чем они не думают; другие знают, о чем они не думают, и лишь небольшая группа имеет смелость думать о том, чего они не знают. Наука без самокритики — мертвая идеология; ученые, которые претендуют на знания, чаще всего прячут свои не раскритикованные убеждения под личиной бесхитростных фактов. Есть что-то очень религиозное в том, как упорно множество людей продолжает верить в нейтралитет науки. Я употребляю слово «религиозное», потому что их вера лишена критической составляющей. Думать, т. е. анализировать и подвергать критике, — это неотделимый от науки процесс, в ходе которого возникают полу-доказательства, кратковременные истины и не воспринимаемые всерьез «доказанные результаты исследования». Заниматься критической теологией значит встать на путь самокритики, научиться развенчивать свои «наивные» постулаты.

Теология в этом критическом (и философском!) академическом смысле слова — наука, обучающая критичному отношению к собственным убеждениям, а ведь именно это основная и безусловная характеристика любой научной или догматической теории. Будь самокритичным, изучай теологию!

Кто обычно учится и преподает на теологических факультетах? Проявляют ли к ним реальный интерес студенты с других факультетов?

Преподаватели и исследователи на теологическом факультете очень часто специализируются в одном из преподаваемых предметов. Например, мои преподаватели по толкованию текстов Ветхого Завета и ивриту одновременно преподавали на факультете иностранных языков. Мой преподаватель философии был атеистом, философом коммунизма и т. д.

Сегодня образовательные программы в университете полностью состоят из модулей. Студенты выбирают предметы по интересам, в том числе приходят и на лекции по теологии и /или религиоведению. Особенно ярко эта тенденция выражена в магистратуре. Я думаю, что будущее теологии заключается как раз в развитии подобных магистерских междисциплинарных программ (в моем случае, например, «философская и теологическая критика финансовых ценностных систем в эпоху капитализма»). Религия — это широкое поле реальности, которое привлекает студентов и исследователей и позволяет им совершать новые открытия.

Что ты думаешь о перспективах теологического образования в университетах Европы и мира?

В Западной Европе теологические факультеты сейчас ведут настоящую битву за выживание. Это не связано со сложностью объекта исследования, это связано большей частью с тем, что теология по существу своему наука мультидисциплинарная. Таким образом, любой другой факультет или образовательное учреждение может сделать изучение религии своим основным предметом. Поэтому упадок теологических факультетов связан не столько с секуляризацией и упадком церкви, сколько с отсутствием согласованных действий внутри факультетов. Это, однако, верно не только для теологических факультетов. Каждая образовательная дисциплина переживает эту стадию — дезинтеграцию как последствие специализации. Сама идея «академически единого факультета» поставлена сегодня под угрозу. (Сопоставление с влиянием на эти процессы теорий индивидуализма и капитализма сложно отрицать).

Повторюсь: я верю, что будущее теологии заключается в междисциплинарном подходе к ее изучению. Скорее всего, это станет перерождением теологического факультета, который не будет зажат в рамках одной догмы или сложившихся традиций, наоборот, факультет будет динамично развиваться согласно с другими образовательными и исследовательскими единицами, отвечая эмпирическим требованиям современности. Религия снова вернулась в современную повестку дня, религия снова вернулась в частную жизнь, и именно поэтому мы обязаны принять ее или дать ей стать новой идеологической антимодернистской силой. Именно в этом для нас, ученых, мыслителей и граждан, заключается наш интеллектуальный долг.

Спасибо, Крис. С большим интересом будем ждать новых материалов о специфике и новых тенденция образовательного процесса в современной Европе.

Липецкий государственный педагогический университет объявляет набор абитуриентов по направлению «Теология».

Форма обучения: очная, заочная.

Вступительные испытания:

Дневное отделение:

история (ЕГЭ),
русский язык (ЕГЭ),
обществознание (ЕГЭ);

Заочное отделение:

история,
русский язык,
обществознание.

Телефоны для связи:
(+7 4742) 32-83-74,
8 920 523-45-75,
8 920 514-77-22

Липецкий регион нуждается в специалистах в области теологии, способных осуществлять научно-исследовательскую, учебно-воспитательную, экспертно-консультативную и пред-ставительско-посредническую деятельность.

Поступив на отделение теологии в Липецкий государственный педагогический университет, вы имеете уникальную возможность получить высшее образование, сочетающее лучшие традиции отечественной светской и богословской науки.

Студенты, обучающиеся по направлению «Теология», изучают Священное Писание Ветхого и Нового Завета, историю христианского Церкви и вероучения, православное богослужение, церковное искусство, святоотеческое наследие, православную педагогику и психологию, церковное право, историю и современное состояние взаимоотношений между различ-ными религиозными учениями и религиозными организациями.

Выпускники кафедры теологии – это:

Квалифицированные консультанты по религиозным вопросам в государственных учреждениях разного уровня,
- преподаватели основ православной культуры в учебных заведениях,
- православные социальные педагоги,
- бухгалтеры церковных приходов,
- менеджеры церковного хозяйства,
- православные журналисты,
- катехизаторы, социальные работники и организаторы работы с молодежью на приходе и т.д.

Практика студентов предполагает:

Знакомство со всеми основными типами религиозной деятельности (пастырской, миссионерской и социальным служением),
- педагогическую практику в школах,
- миссионерские поездки,
- посещение армейских частей,
- участие в работе студенческих, молодежных, религиозных и общественно-политических организаций,
- участие в социально-креативных программах,
- музейную практику и работу в иных учреждениях культуры.

Внеучебная жизнь студентов включает в себя участие в научных конференциях, встречи с ведущими учеными-теологами, богословами, миссионерами, культурно-просветительские и паломнические поездки по историческим и святым местам России, помощь восстанавливающимся храмам и монастырям Липецкой епархии.

В 2012 г. в ЛГПУ был открыт домовый храм во имя свв. первоверховных апп. Петра и Павла.

История образования и воспитания на Руси непосредственно связана с историей Русской Православной Церкви. Русская педагогическая система формировалась в монастырях. Нравственная идея, государственность, наука, культура в течение столетий развивались в лоне Православия.

Фундаментальное богословское образование помогает осознать главную цель национальной системы образования и воспитания - восстановление образа Божия в человеке.

Богословские факультеты действуют в старейших университетах мира: в Оксфорде, Кембридже, Страсбурге, Женеве, Вене, Берлине и других крупнейших университетских центрах.

В России подготовка теологов ведется в 47 вузах (в Москве, Санкт-Петербурге, Туле, Белгороде, Рязани, Пятигорске и др.).

В 2011 г. в ЛГПУ была открыта секция теологии (зав. секцией – кандидат богословия протоиерей Олег Безруких).

Сегодня в Липецкой области сфера взаимодействия институтов власти и Церкви очень широка и многогранна. Представители Липецкой епархии сотрудничают практически со всеми светскими структурами.

Формы богословского образования в современной России не отличаются никакой системностью - я имею в виду именно светские вузы, а церковно-государственное взаимодействие в сфере богословского образования у нас как в средней, так и в высшей школе остается до сих пор «притчей во языцех».

Если сравнивать западноевропейскую концепцию классического теологического образования с отечественной, то можно увидеть ряд специфических черт. В средневековой Европе теология как научная дисциплина появилась сразу вместе с открытием высших учебных заведений - университетов. Там теология находилась в центре всех образовательных процессов. Это «высшая наука», как сформулировал крупнейший авторитет средневековой философии Фома Аквинский; все остальные науки предназначены служить теологии.

В европейских странах, которые так же, как и современная Россия, имеют светский характер, теология преподается во многих университетах. Так, в Боннском университете существуют сразу два теологических факультета - протестантский и католический, которые сотрудничают, обмениваются преподавателями. Такая же ситуация в государственном университете Страсбурга. В Оксфорде и Кембридже теологические факультеты являются старейшими и первыми по внутренней университетской квалификации. Мощные теологические факультеты действуют в Берне, Женеве, Фрибуре, Цюрихе, Гейдельберге, Тюбингене, Вене, Берлине, Хельсинки, Копенгагене, Тулузе, Люблине и других крупнейших университетских центрах Европы.

Однако в России ситуация всегда была иной. В Московском университете теологического факультета никогда не было.

Пути русской богословской школы были несколько иными. Университетское образование в России появляется в XVIII веке. Среди высших школ предшествующего периода необходимо упомянуть Киево-Могилянскую духовную академию, Славяно-греко-латинскую академию, училище боярина Федора Ртищева в Андреевском монастыре Москвы. В значительной степени эти учебные заведения были уже в тот период подвержены схоластическому влиянию. Главным языком преподавания оставалась латынь.

В 1755 году в России возник Московский университет с тремя факультетами: юридическим, медицинским и философским. М.В. Ломоносов писал графу Шувалову: «Богословский факультет оставляю синодальным училищам». Вовсе не нарочитое стремление к светскости образования побудило Ломоносова к такому шагу. Одной из основных причин отказа Ломоносова включить теологический факультет в число первых университетских подразделений было то обстоятельство, что почти все профессора для университета прибыли из Европы: из десяти только двое были русскими. Неизбежно вставал вопрос: какое богословие они могли читать - протестантское, католическое? В результате в России именно в XVIII веке произошло отделение богословия от высшей светской школы. В это же время прослеживаются две тенденции: русская культура становится все более мирской, секулярной, а православное духовенство опасается католического и протестантского прозелитизма: тогда теология как наука в университетах могла быть только европейской, потому что на протяжении столетий она разрабатывалась католическими мыслителями средневековья. К величайшему сожалению, колоссальная византийская православная традиция была в значительной степени забыта.

Тем не менее, в России XVIII века были высшие учебные заведения с преподаванием теологии. В то время в состав России вошли Прибалтика и восточные провинции Речи Посполитой, где находились Дерптский и Виленский университеты, имеющие теологические факультеты.

В открывающихся в XIX веке русских университетах богословских факультетов также не было. Однако у большинства из них были выстроены многоуровневые отношения с духовными академиями. В университетах на различных факультетах действовали кафедры всеобщей церковной истории, русской церковной истории, канонического права, которые чаще всего возглавляли священнослужители - кандидаты, магистры и доктора богословия, церковной истории и церковного права. Однако в XIX веке взаимодействие духовной и светской высших школ оставалось весьма ограниченным. Согласно уставу 1884 года, отмененному в 1904 году, выпускники духовных семинарий не могли поступать в университеты, а выпускники гимназий и реальных училищ - в духовные академии.

- И это ощутимо сказалось на умонастроениях интеллигенции.

Действительно, эти моменты приводили к постепенному вытеснению религии из интеллектуальной жизни высшего общества - дворянства, а позднее интеллигенции. Большинство русских великих писателей, ученых, философов - это люди с глубокой верой в Бога, однако большинство русской молодой интеллигенции начала XX века воспринимало религию как нечто отжившее. Именно эта группа формировала идеологию радикальных российских партий, в результате победы одной из которых в стране началось насильственное искоренение религии. В этой связи один известный современный публицист и богослов, диакон Андрей Кураев, заметил, что не случайно Октябрьская революция произошла в единственной из европейских стран, где в университетах не преподавалась теология. Заявление, возможно, несколько эпатажное, но повод задуматься, несомненно, есть.

К чести российских университетов нужно отметить, что они горячо откликнулись на известие о разгроме духовных академий в 1918 году. Так, ученые советы Московского и Петроградского университетов были готовы включить в свои академические структуры на правах факультетов закрытые большевиками академии. В 1920 году при непосредственной поддержке профессуры Петроградского университета открылся Петроградский богословский институт, закрытый властями в 1923 году. Наконец, в Париже в 1925 году был сформирован Сергиевский богословский институт, ставший, по замечанию его первого ректора митрополита Евлогия (Георгиевского), «практически единственным очагом живой православной мысли» в русском зарубежье. Преподаватели Сергиевского института, в соответствии с резолюцией Поместного Собора 1917-1918 годов, попытались осуществить синтез университетского и академического образований. В результате возник уникальный центр настоящей богословской науки и религиозной философии одновременно. В стенах института трудились бывшие профессора как духовных академий, так и самых значительных университетов в России.

- Но это история. А какова ситуация сейчас?

В современный период истории отдельные богословские дисциплины начинают преподаваться в российских университетах в 1990-е годы. В 1992 году Министерство образования приняло решение о возможности преподавания теологии в России. В декабре 1993 года приказом замминистра образования был утвержден государственный стандарт по направлению бакалавриата «Теология». Но дальше история разворачивалась весьма драматично, о чем, я думаю, многие помнят. Процесс введения новой специальности затянулся на несколько лет. В январе 1999 года в Министерство образования было послано письмо, подписанное Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, президентом РАН Ю.С. Осиповым, президентом РАО Н.Д. Никандровым и ректором МГУ В.А. Садовничим, с просьбой принять государственный стандарт специальности «Теология». В августе 1999 года был подписан договор о сотрудничестве между Министерством образования и Московской Патриархией. В феврале 2000 года на заседании Межведомственного совета специальность «Теология» была внесена в «Перечень направлений и специальностей высшего профессионального образования».

- В чем заключалась причина такой задержки?

Тот факт, что принятие стандарта по специальности затянулось на семь лет и для его принятия потребовалось специальное послание, подписанное Патриархом, не был случайностью. Против введения теологии в вузы выступила когорта религиоведов - в большинстве своем ранее преподававших научный атеизм. Основными аргументами оппонентов было то, что новая специальность противоречит светскому характеру государства в России, усилит рознь между религиозными общинами страны. В дискуссии, которая состоялась по данной проблеме, была показана неверность этих построений. Россия, действительно, многоконфессиональная и многонациональная страна, но это не значит, что из-за подобного положения надо запретить русскому и другим народам изучение своих национальных и религиозных традиций.

К сожалению, теология не включена до сих пор в классификатор ВАКа, и диссертацию по этой специальности невозможно защитить в светском учебном заведении. Проблема и в том, что духовные учебные заведения - академии, семинарии, училища - до сих пор не имеют права выдавать дипломы государственного образца. Это нонсенс с точки зрения мирового права, хотя сейчас в данном отношении есть кое-какие положительные сдвиги. Прошли заседания комиссий, где этот вопрос обсуждался, но решения удивляют. Вроде бы решено, что духовные семинарии через какое-то время смогут выдавать диплом государственного образца, но без государственной символики - то есть на обложке не будет герба! Почему-то любое частное высшее учебное заведение с самым экзотическим названием, прошедшее аттестацию, имеет право выдать диплом государственного образца, а духовные школы такого права не имеют. Мне пришлось участвовать в ряде совещаний по этому поводу, и некоторые депутаты Государственной Думы говорили: «Какой замечательный мы придумали способ избежать противоречия между светскостью государства и духовным образованием». Почему-то вновь срабатывает клише: «Россия - светское государство, а Церковь от государства отделена», поэтому мы не имеем права на государственном уровне поддерживать духовные школы. Этот стереотип, с советского периода существующий, настолько крепко засел в подсознание очень многих людей, в том числе и политиков и чиновников в области образования, что не представляется возможным до конца его преодолеть.

Подготовка бакалавров по теологии официально возможна по трем профилям: христианская теология, исламская и иудейская. Специально уточнено, что этот список может быть дополнен по представлениям других конфессий в УМО. Очень интересно, что ситуация с разными конфессиями складывается совершенно по-разному. На настоящее время государственный образовательный стандарт существует только по православной теологии. Представители ислама и иудаизма до недавнего времени не интересовались данной возможностью. Видя в этом некое ущемление прав других конфессий, наши госчиновники волюнтаристским методом постановили разработать исламскую теологию, в результате чего появился еще один стандарт. Далее, на государственном уровне было принято решение создать пять или шесть федеральных исламских университетских центров с солидным бюджетным финансированием. Например, только на разработку сайта по вопросам подготовки специалистов с углубленным изучением истории и культуры ислама Северо-Кавказскому государственному техническому университету (одному из участников федеральной программы) было выделено из федерального бюджета около 15 млн. рублей (630 тыс. долларов США)! Согласно «Плану подготовки специалистов по истории и культуре ислама» (его бюджет составляет на период 2008-2010 годов 900 млн. руб.), государственные вузы по рекомендации Духовных управлений мусульман обязаны выделять квоты для внеконкурсного поступления на бюджетные места будущих имамов-хатыбов, преподавателей исламских учебных заведений и работников ДУМов и др. Это, конечно, важно и связано с необходимостью оторвать исламское духовенство от ваххабитских учебных центров в Саудовской Аравии. Государство делает для этого очень многое. В плане есть конкретные распоряжения: когда должны быть написаны учебники по исламской теологии, в каких городах должны быть открыты университетские центры, сколько должно быть подготовлено в ближайшие годы соответствующих специалистов. При этом, несмотря на то, что стандарт и учебные заведения являются религиозными, то есть негосударственными, государство нашло возможным и выделять на это целевое финансирование, и выдавать выпускникам соответствующие дипломы государственного образца. Православным об этом только мечтать приходится! Право выдавать дипломы имеют лишь Свято-Тихоновский университет и Православный университет святого апостола Иоанна Богослова, но не духовные школы Русской Православной Церкви.

- Но теологию в российских светских вузах сегодня все же изучают?

В настоящий момент теология изучается в 40 вузах России. Из них десять вузов - государственные: в Москве, Омске, Владивостоке. На стадии открытия находятся отделения теологии еще в пяти вузах в городах Сургут, Ростов-на-Дону, Воронеж, Нижний Новгород, Тула. Во многих вузах преподаватели сами добиваются формирования курсов по изучению Православия.

- А как обстоят дела у вас в Самаре?

Я являюсь директором православной гимназии в Тольятти и возглавляю межвузовскую кафедру теологии и истории религий. Базовой организацией межвузовской кафедры выступает Самарский государственный университет путей сообщения. Основной целью деятельности кафедры является обеспечение целостности высшего образования в вузах Самарской области путем введения теологического компонента в содержание образовательных программ, а также подготовка и переподготовка кадров для вузов области по специальностям «Теология» и «Религиоведение». На кафедре ведется разработка и апробация модели преподавания православной теологии в светских учебных заведениях, реализуются основные и дополнительные программы в области теологии и смежных дисциплин, проводятся научные и методические семинары, конференции, круглые столы, ведется подготовка, издание и распространение учебной, специальной, справочной и методической литературы, материалов конференций. За истекший 2007/2008 учебный год преподаванием в рамках кафедры теологии было охвачено свыше 3 тысяч студентов. Самое главное - это изменения в сознании вузовского сообщества по отношению к религиозным дисциплинам. Когда-то, когда мы только начинали работу на базе Самарского госуниверситета путей сообщения, нашим главным противником была «братская» кафедра по философии и истории науки, где нам было четко сказано, что никаких предметов научной ориентации на теологической кафедре изучаться не может, в том числе и «Религии мира», так как это - исключительно философский предмет. Работники вузов понимают, как ценна борьба за учебные часы, но по примеру МИИТа ученый совет тогда принял решение создать теологическую кафедру. Когда в вузе впервые появились люди в рясах (а никто еще не знал, что многие из них - кандидаты и доктора наук), то отношение было такое: «Вот, попы пришли “мракобесничать”». Нам помогли твердая решимость ректора университета и его ближайшего окружения, поддержка из Министерства путей сообщения и сами студенты, которые с удовольствием пошли на наши лекции. Причем кое-кто опасался возникновения межрелигиозных конфликтов, но у нас мусульмане по этим курсам учатся лучше, чем некоторые русские ребята. Занятия не факультативны: все первокурсники обязательно прослушивают курс «Религии мира» и потом сдают зачет. Позже они могут изучать по выбору один из предметов: «Наука и религия», «Библейское богословие», «История Русской Православной Церкви», «Социальное учение Русской Православной Церкви», «Культурно-религиозное наследие России». Соответственно, один из этих предметов они обязательно сдают. В итоге, когда четыре года назад возникла идея межвузовского студенческого рейтинга предметов, то кафедра теологии дважды занимала первое место, то есть студенты голосовали за нашу кафедру как за лучшую из гуманитарных. И с философской кафедрой сейчас сложились очень конструктивные отношения.

Полгода тому назад во все семинарии Русской Православной Церкви учебный комитет направил церковный образовательный стандарт по православному богословию, в котором вопросы сохранения часов и распределения учебных дисциплин были максимально приближены к тому, что требуется духовным школам. Я знаю, что он утверждался не без противоречия со стороны части профессорско-преподавательского состава, полагающей, что светским дисциплинам уделяется больше внимания, чем этого бы хотелось. Однако в настоящее время стандарт существует, он утвержден Святейшим Патриархом. На мой взгляд, в нем учтены основные реалии современного духовного образования в России в той степени, в которой это возможно в настоящее время.

Другое дело: удастся ли его провести в жизнь? Сейчас принимаются государственные образовательные стандарты третьего поколения, где опять все поставлено под вопрос, в том числе вообще будущее утвержденного в 2000 году государственного образовательного стандарта по теологии. Неизвестно, что с ним будет в ближайшее время. Реформаторское рвение, которое Минобразования демонстрирует уже в течение многих лет, серьезно выбивает из колеи академическую науку, в том числе и церковную. В этом состоит наша проблема по сравнению с любым - и западно- и восточноевропейским - государством. Там везде Церкви дано полное право вести образовательную деятельность в соответствии со своими учебными планами, на основании конкордата или другого государственно-церковного соглашения. Церковь при этом выдает выпускникам своих учебных заведений те дипломы, которые котируются в государстве. Молдавия и Прибалтика это делать могут, а Россия не может до сих пор!

В начале 2008 года в рамках XVI Международных Рождественских чтений состоялась работа секции «Теологическое образование, духовно-нравственное воспитание и образование в современном вузе», где была принята специальная резолюция. В ней, в частности, указывалось, что партнерство государства и традиционных религий в сфере образования и воспитания является одним из важнейших факторов возвращения к духовным корням отечественной культуры и оздоровления нравственной атмосферы российского общества. Я лично убежден, что богословское образование - значимый фактор сохранения наших традиционных духовных ценностей, без которых невозможно подлинное возрождение России.